CЛУЖЕБНОЕ ЖИЛЬЕ

Женился я, еще будучи курсантом пятого курса военного училища. Когда выпустился из учи­лища и получил долгожданное звание лейтенанта, су­пруга моя была в положении, и в первом лейтенант­ском отпуске, как раз перед убытием в войска, у меня родился сын. И буквально через неделю после этого радостного события мне предписано было явиться в часть, находящуюся, как мне тогда казалось, где- то в далекой Сибири, для дальнейшего прохождения службы на должности командира взвода.

Неизвестность этой новой взрослой жизни меня, с одной стороны, манила, с другой – очень пугала. Поддержка родственников и моей дорогой супруги меня сильно ободряла, но я все же в сомнениях стоял на перроне. Жена целовала и давала последние на­путственные слова перед долгим расставанием. Слезы наворачивались, но мы держались…

Поезд тронулся. Сутки с лишним пролетели неза­метно, было ощущение, что я сел в трамвай и вышел на следующей остановке, все думал о предстоящей новой жизни… Прибыв к месту службы, я отправился искать остановку, нашел её быстро. Оказалось, что моя часть находится в центре города.

На контрольно-пропускном пункте уже знали, что приезжают молодые лейтенанты, и меня проводили в штаб части, где уже толпились такие же, как я, вновь прибывшие офицеры. Так мы простояли около часа, и нас завели в класс. Мы, будто школьники, рассе­лись за парты. Пришел какой-то большой полковник (как оказалось, командир дивизии) и провел беседу на тему, как нужно служить и переносить все тяго­ты и лишения военной службы стойко. Потом нас отправили в отдел кадров, мы отдали свои предпи­сания, заполнили рапорта по образцу и отправились в общежитие.

А вот тут начинается самое интересно!.. Обще­житие оказалось… для холостых офицеров, где в од­ной комнате живут по четыре-пять человек, спят на обычных солдатских железных кроватях, туалет и душ на два этажа – к чему нас и готовил командир диви­зии: тяготы и лишения службы. Заселился я в комнату еще с двумя старшими лейтенантами, которые, как мне тогда казалось, были взрослые и опытные…

После обеда я пошел опять на службу и там узнал, что мое подразделение, в которое меня распределили командиром взвода, находится на полевом выходе, да еще не на местном полигоне, а на полигоне другой части, в другом городе. И нас всех, кто должен убы­вать на полигон, уже ждет капитан, который повезет нас туда. Нам дали сутки на сборы, и на следующий день мы должны были выдвигаться туда. И так один день я переночевал в своем общежитии и выдвинулся к своему подразделению. Во главе с капитаном мы сели на пригородную электричку и часа за три доехали до назначенного места, где нас уже ждал автомобиль «Урал». Капитан показал нам палатки, в которых разместились наши подразделения, и, когда я вошел в офицерскую палатку, меня встретил старший лей­тенант, на должность которого я приехал. Он усадил меня и сразу предложил покушать перловую кашу из сухого пайка. С дороги она показалась мне очень вкусной и сытной.

Месяц сборов пролетел незаметно, и мы вернулись в часть, где я озадачился: как мне получить служебное жилье? Ведь я женатый молодой лейтенант, и мне положено! Но оказалось, жилья нет, все квартиры и комнаты заняты, и даже командир полка провел с нами беседу, чтобы мы не перевозили пока сюда свои семьи. Я все это рассказал жене, но она сказал, что с жильем или без, но она с сыном скоро приедет ко мне.

Через месяц я поехал на перрон встречать семью. Радость встречи была просто неимоверная, как буд­то мы не виделись не два месяца, а как минимум двадцать лет. Служебное жилье нам по-прежне­му не дали, и нам пришлось заселиться в гостиницу спортивного клуба армии, которая находилась на территории военного городка. Гостиница хорошая, но со своими тяготами: к примеру, готовить в ком­нате запрещено, а кухни нормальной не было, потому что там останавливались спортсмены, приезжавшие на соревнования, а для семейной жизни она была не приспособлена. Я постоянно пропадал на службе, а как справлялась жена с двухмесячным ребенком, я просто не представляю…

Так прошел еще месяц, никаких подвижек в по­лучении жилья не предвиделось, а деньги, которые я получил, как подъемное пособие, стали заканчивать­ся. И вот супруга принимает решение, которое будут помнить по прошествии многих лет. Даже когда мы уже переведемся в другую часть, даже когда будем служить за границей, нам «припомнит» это жена од­ного полковника, которая выписывала нашу первую служебную комнату.

Одним словом, супруга укладывает все вещи, берет с собой чемоданы, ребенка, коляску, бутылочку, сме­си и пюрешки, подгузники и приходит к штабу полка. Заходит с ребенком и всем своим скарбом в приемную командира полка, открывает дверь в кабинет коман­дира, заносит туда все, раскладывает бутылки, смеси на стол для совещаний, командир наблюдает за про­исходящим.

– А что здесь происходит, кто-нибудь может мне объяснить?

– Я приехала к мужу, он здесь служит, а жить нам негде, поэтому я буду жить здесь, – отвечает супруга.

Тут командир полка расспрашивает: кто муж, где служит и т. д. Вызывает меня в кабинет и обещает что-нибудь придумать.

– У меня в кабинете, сейчас лейтенант с женой. Им нужно дать комнату в общежитии, – говорит он кому-то по телефону, через несколько мгновений ве­шает трубку: – Идите в домоуправление, Вам дадут жилье.

Едва не прыгая от радости, мы вышли из кабинета. В домоуправлении нам тут же оформили договор на комнату в общежитии. С документами на руках мы подходим к нашему дому. Заведующая общежитием, как-то странно улыбнувшись, говорит:

– Добро пожаловать, заселяйтесь. Ваша комната пятьдесят три, на третьем этаже.

Поднимаемся мы, подходим к двери, а она закрыта.

– Где ключи от комнаты? – спрашиваем у заве­дующей.

– А ключей у меня нет – отвечает она, – В этой комнате живет, человек, хотя уже не имеет права здесь проживать. Но полгода выселить не можем. Если смо­жете, заезжайте, комната по праву ваша, – и женщина удалилась.

Что нам делать? Принялись барабанить в дверь. Через некоторое время нам открыл мятый человек, вероятно, с жуткого похмелья. Мы ему объяснили, кто мы такие, зачем пришли. Он велел нам ждать пять ми­нут, закрыл дверь. Мы думали, он больше не откроет, нас не пустит, но через пять минут он вышел одетый и, не сказав ни слова, ушел.

Когда мы вошли, перед нами предстала неприятная картина: вещи разбросаны, на полу детский горшок, а в нем какая-то каша, но это еще не самое страшное. Стоило нам открыть шкаф, на нас просто посыпались полуторалитровые бутылки с желтой жидкостью вну­три (прежний жилец, похоже, не пользовался туале­том)…

…Заехать в нашу комнату мы смогли только через неделю. Мы там все выгребли, вычистили и оклеили новыми обоями. Вещи предыдущего жильца мы вы­несли в общий коридор и сложили аккуратно в угол­ке, думая, что вскоре он за ними вернется, но он там больше не появился.

Позже от соседей мы узнали, что до нас в комнате жил капитан с женой и дочерью, но в один момент жена от него ушла и забрала с собой дочку. Капитан перестал ходить на работу и через полгода его уволили, но он так и продолжить жить в общежитии и пить, даже из комнаты не выходил. О нем, как оказалось, все уже забыли, пока не пришла к командиру моя жена и не потребовала комнату.

Наконец, моя семья оказалась в более менее нор­мальных условиях, нас это радовало. Я служил, жена занималась сыном. Но иногда я вспоминаю того капи­тана, думаю, где он и что с ним. Меня терзало, что мы его оставили без крова, выбросили на улицу. Что же он такого сделал, что жена решила от него уйти? Говорят, он был на хорошем счету, не выпивал… Однажды су­пруга сказала, что, возможно, мы спасли ему жизнь. Если бы не пришли и не постучались, он бы умер там… А сейчас, быть может, жизнь его наладилась. Все же служба в армии учит брать себя в руки.

Постепенно его пожитки растащили жильцы обще­жития, а непригодное выбросили, дабы не захламлять коридор.

Алексей Сермягин